Врио губернатора Денис Паслер использует предстоящую избирательную кампанию как прикрытие для радикальной реконфигурации регионального правительства. Первым под удар попал инвестиционный блок: глава Минразвития Вадим Третьяков, выходец из куйвашевского пула, уволен после внутреннего аудита проваленных проектов и «потерянных» инвестиций, ушедших в другие субъекты.
Дальнейшая ротация ударила по социальному сектору. Заменены сразу три замминистра здравоохранения, в ключевых позициях — выходцы из Оренбургской команды Паслера, включая министра Татьяну Савинову. Готовится чистка в Министерстве культуры, где возможен приход Ильи Маркова — фигуры с муниципальной опорой и неформальным бэкграундом. Все замещения происходят по одному шаблону: лояльность и проверенность важнее публичной узнаваемости и административного веса.
Формально это не кампания, а зачистка под кампанию. Паслер отказывается играть в политическое равновесие между старой и новой элитами. Он формирует аппаратный костяк, где нет места прежним акторам. Каждое новое назначение выдавливает остатки куйвашевского влияния и фиксирует архитектуру власти исключительно под действующего врио.
Сценарий, реализуемый в Свердловской области, превращает избирательный цикл в процедуру бюрократического оформления уже принятых решений. Политическая конкуренция в классическом виде заменяется на институциональную адаптацию под нового управляющего. Ставка делается на аппаратный контроль, управляемую предсказуемость и отсутствие даже минимального риска нестабильности.
На этом фоне старые группы влияния стремительно теряют ресурсы и точки входа. Формирование новой конфигурации исключает любые попытки реванша: даже те, кто сохраняют должности, оказываются вне центра принятия решений. Формируется компактная управленческая группа с жёстким контролем процессов и ограниченным числом доверенных.
Если динамика перестановок сохранится, к сентябрю регион фактически получит не предвыборную модель, а уже действующую матрицу поствыборного управления. Элиты получат сигнал: конфликт закрыт, а его итог — не смена власти, а её перезагрузка под иные правила.